В Тель-Авиве вот-вот объявятся «Космические захватчики»

Сокрушительное обаяние бытия: Авшалом Поллак и его Dance Theater опять танцуют по-своему

Пришелец с высунутым языком, существа с картонными коробками вместо голов, заводные куклы-балеринки, двоедушные кентавры, осьминогоподобные инопланетяне и прочие братья по свихнувшемуся разуму, а также пять Магриттов, перед которыми танцует в сиреневом одна-единственная Жоржетт – кто только не населяет очередную фантазию Авшалома Поллака, поименованную «Space invaders» (как хотите, так и переводите – можно «Космические захватчики», как в популярной компьютерной игре, можно «Вторжение в космос», и по-другому можно тоже). Сам Авшалом говорит, что это космос, пространство, из которого можно шагнуть в ту реальность, которую мы создаем; а создаем мы реальность со своей инакой логикой. Как это происходит, по-вашему? А вот так: «Я протыкаю великие таланты маленькими булавками» (это опять Авшалом Поллак, цитирую дословно).

Прелюбопытнейшая личность, доложу я вам; то ли режиссер, то ли хореограф, то ли сценограф, а то и все сразу; в русском сознании имя его читается как Авессалом и рифмуется с третьим сыном царя Давида, длинногривым красавчиком, чьи волосы весили двести царских сиклей.

Про волосы не скажу, но сам спектакль, как и всё у Авшалома, – графичный и загадочный, гипнотический и контрастный, причем последнее касается и лексики, и темпа, и эмоций; и еще здесь на каждом шагу подстерегают неожиданности. Партерные соло фантастически рифмуются с дуэтами, вертикаль – с горизонталью и диагональю, асимметричность общего рисунка скрадывается цветовой аскезой. Красноречивые фразы тела с квадратной головой не менее любопытны, чем тела с головою круглой, и не менее риторичны, чем слово произнесенное – тут ведь много чего можно услышать, и «Балладу точки» Вознесенского на чисто русском языке, и «Божественную комедию» Данте на итальянском, и «Луну и Смерть» Лорки на испанском, и прочее на французском да английском. А вы думали, в балете только танцуют?

У Авшалома все танцовщики – актеры и наоборот; не случайно ж его труппа называется Avshalom Pollak Dance Theatre. Каждое движение тут – не только движение, оно рождается из какого-то чувства или ассоциации, которую подбрасывает танцовщикам затейник Поллак. Которого порой бросает в очаровательные крайности. «Да, – подтверждает Авшалом, – здесь есть Лорка, есть Данте – и есть карикатурный Людовик XIV, перечисляющий взахлеб свои любимые блюда и сладости: фуа-гра, эскалоп, шампиньоны, круассоны, птифуры, эклеры, тирамису, макарони (популярный в недавнем прошлом десерт-безе). Потому что еда нынче занимает суперважное место в нашей жизни».



Людовика изображает, разумеется, Цви Фишзон – вечный талисман труппы (ему уж семьдесят с длинным хвостиком), человек без костей и нервов. В его потертом фибровом чемоданчике томится тяжеленный груз прошлого, а сам он, как и прочие обитатели магического театра Поллака, случаются в месте, что находится нигде и везде, в мире, сшитом из обрывков снов. А может, реальных воспоминаний – кто их разберет.

В эти воспоминания Авшалом умудрился запеленать даже «Балладу точки» Вознесенского – читает ее Цви Фишзон, единственный «русский» в Avshalom Pollak Dance Theatre; израильтяне в зале его не понимают, но это не суть важно, ибо важна лишь музыка стиха. Строки расплываются, рассеиваются в настоящем, заново себя изобретая.

Баллада? О точке?! О смертной пилюле?!
Балда!
Вы забыли о пушкинской пуле!
Что ветры свистали, как в дыры кларнетов,
В пробитые головы лучших поэтов.

Нет смерти. Нет точки. Есть путь пулевой –
Вторая проекция той же прямой.

Балладу старейший танцовщик-актер труппы зачитывает без форсированных восклицательных знаков, предпочитая иные знаки препинания. Так же, как Авшалом предпочитает вывернутые, а не выворотные стопы. Корчи и конвульсии с изогнутыми под немыслимым градусом корпусом и конечностями. Танцуют-лицедействуют у него девушки гуттаперчевые-бескостные, юноши с выученными ногами и мим-декламатор, вещь-в-себе. Сухопарый, ломкий, как ветка старого дерева, он смотрится среди пышущих здоровьем юношей и дев инородным телом, этаким аутсайдером – появляется ниоткуда и уходит в никуда; однако именно он помещен в самый центр экспозиции. Кажется, будто от ветерана-талисмана расходятся и звуковые, и танцевальные волны, диктуя танцовщикам хореографию движений.

В постановке «Space invaders» столько же абсурда, сколько и поэзии. Юмор здесь тонок, налет ретро легок и обходителен, каждый жест танцующих исполнен – даже преисполнен – какого-то особенного шарма. Впрочем, проказливая вселенная Поллака со времен сотворения усеяна галактиками юмора, воображаемыми планетами и порой наивными, но весьма разумными формами жизни, которые куда умнее нас. Невыносимо легкие и непоколебимо обаятельные, эти формы наделены собственными движениями, их отзвуками и их последствиями.

Будьте всегда в курсе Telegram Strana.co.il: самое важное в Израиле и в мире

Авшалом Поллак не скрывает любви к раньшему времени, когда не было офисных костюмов и назойливо звонящих телефонов, когда танцевали не тивидэнс, а благородно разворачивали ножки в a la seconde, когда не подрос еще офисный планктон в костюмах-тройках, а рождались просто люди, и атрибутами их были утренняя да вечерняя звезда, да заостренные шапки-пилосы в виде яичной скорлупы, которые Авшалом заменил на сей раз картонными коробками и спрятал туда головы. И магриттовыми chapeau melon – шляпами-котелками, и прочим скрытым видимым.

«Космические захватчики» легко перемещаются между временами, пространствами эмоций и сознания, а также, казалось бы, совершенно разными мирами. Ведь что общего, скажите на милость, между «Sweet Georgia Brown» Джанго Рейнхардта & Стефана Граппелли, Клодом Дебюсси с его «Лунным светом» (этот свет тут розовато-сиреневый) и «LA LA LA» Ингрид Кавен? И с чего вдруг Цви Фишзон становится Кинг-Конгом?

К слову, в финале он, Фишзон, в сиреневом пальто и в шляпе-котелке, танцует ногой молодого клерка – хотя это, кажется, девушка. Может, из «Года тринадцати лун» Фассбиндера – кто знает.

Вся эта милая и уморительно потешная порой фантасмагория так и призывает сбежать из нашей с вами реальности в другую, вымышленную. Это ли не счастье?

И тут ведь еще что важно. Слова Вознесенского – словно про нас здесь и сейчас.

В природе по смете отсутствует точка.
Мы будем бессмертны.
И это – точно!

Ближайшие спектакли «Space invaders» пройдут в тель-авивском центре Сюзан Делаль 7 ноября, в четверг, в 20:30 и в пятницу 8 ноября в 14:00. Ну а поскольку спектакль постоянно меняется и может вписаться в любое пространство (даже в открытый космос), уже в октябре, 21 числа, его можно посмотреть в герцлийском «Teo». Заказ билетов в центре Сюзан Делаль здесь, а в «Teo» здесь.

Лина Гончарская