источник фото: Новости в Израиле, в мире, новости шоу-бизнеса

Израиль прощается с жертвами теракта в Бургасе

20/07/2012 08:45

В пятницу, 20 июля, пройдут похороны пяти израильтян, погибших в результате теракта-самоубийства в болгарском городе Бургас.

Как сообщалось ранее, жертвами теракта в автобусе около аэропорта "Сарафово" стали шесть человек:

водитель-болгарин Мустафа Кисёв (36), из деревни Юруково;
и пять израильских туристов
Кохава Шрики (44), из Ришон ле-Циона,
Ицхак-Идан Коланги (28), из Петах-Тиквы,
Амир Менаше (28), из Петах-Тиквы,
Маор Харуш (25), из Акко,
Элиор Прайс (26), из Акко.

Похороны Ицхака-Идана Коланги состоятся в 10:30 на кладбище "Сгула" (Петах-Тиква). Амира Менаше похоронят на том же кладбище в 11:30. В 12:00 на кладбище "Кфар-Макер" (около Акко) Маор Харуш, в 15:00 там же пройдут похороны Элиора Прайса. Кохава Шрики будет похоронена на старом кладбище Ришон ле-Циона в 12:30.

Тела погибших были доставлены в Израиль в ночь на 20 июля. В первой траурной церемонии памяти жертв террористической атаки, проходившей в аэропорту, принимал участие министр туризма Израиля Стас Мисежников.

Накануне вечером спецрейсом из Софии в Израиль доставили трех израильтян, получивших тяжелые ранения в результате взрыва в Бургасе. Ранее в Израиль прибыли 36 легкораненых граждан Израиля. Все пострадавшие распределены по больницам.

Бургас является популярным курортом среди израильских туристов, в первую очередь, среди молодежи. Подвергшиеся нападению израильтяне прибыли рейсом №392 авиакомпании Bulgaria Air в составе группы, организованной компанией "Кавей Хуфша".

Взрыв прогремел в автобусе, перевозившем группу израильских туристов, в непосредственной близости от аэропорта. Самолет, доставивший туристов, приземлился в 16:45 по местному времени. Автобус должен был доставить туристов от пассажирского терминала в отель. Взрыв прогремел сразу после того, как автобус начал движение. Возник пожар, в результате которого загорелись еще два автобуса.

По предварительным данным, теракт осуществил смертник, завербованный ливанской террористической организацией "Хизбалла". Власти Израиля возложили ответственность за теракт на Иран и "Хизбаллу". Но и официальный Тегеран, и руководство "Партии Аллаха" отвергают эти обвинения. МИД Ирана официально осудило теракт.

Болгария, Израиль, США, Германия и некоторые другие страны намерены вынести на обсуждение Совета безопасности ООН резолюцию по теракту в Бургасе.

В израильских СМИ отмечалось, что организатором теракта может быть командир иранского спецподразделения "Эль-Кудс" генерал Касам Сулеймани, который находится в постоянном контакте с генеральным секретарем "Хизбаллы" шейхом Хасаном Насраллой. Подразделение "Эль-Кудс" отвечает за разработку зарубежных операций.

Только за последние несколько месяцев болгарские и израильские спецслужбы смогли предотвратить два теракта в Болгарии, направленные против израильтян. Штаб по борьбе с террором предупреждает: есть данные о подготовке новых терактов против израильтян за рубежом. В Болгарии усилена охрана еврейских объектов.

К расследованию теракта в Бургасе подключены болгарские и израильские спецслужбы, а также ЦРУ США и Интерпол.

Напомним, 5 января израильские СМИ сообщили, что власти опасаются терактов против израильтян в Болгарии. Согласно публиковавшейся информации, теракт пытаются организовать боевики шиитской террористической организации "Хизбалла", в рамках мести за ликвидацию начальника оперативного отдела "Партии Аллаха" Имада Мугнии. По этим сообщениям, власти Израиля попросили болгарские силы безопасности принять дополнительные меры для защиты израильских туристов.

Но болгарское правительство поспешило сообщить, что не получало никаких официальных запросов подобного рода. Затем такое же заявление сделало министерство иностранных дел Болгарии, подчеркнув, что в прошлом такие обращения поступали заблаговременно, но на сей раз просьбы с израильской стороны не было.

Отметим, что ровно 18 лет назад "Хизбалла" взорвала Еврейский центр в Буэнос-Айресе. Жертвами теракта 18 июля 1994 года стали 86 человек.

Источник: newsru.co.il

Советуем: Гражданство Израиля. Адвокат Алекс Раскин

Комментарии

20/07/2012 15:02:09 | Добавил/а | Alan

		4				0

«Лучшее средство от терроризма – атеистическое воспитание»
http://www.atheism.ru/library/Akop_1.phtml
В борьбе с терроризмом я бы сделал упор на атеистическое воспитание. Любой по-настоящему религиозный человек потенциально готов к терроризму. Для него нет смерти, а есть переход в другой мир. А если он погибнет в священной войне, убивая неверных, то его «другой» мир будет заведомо лучше «здешнего». Поэтому верующим человеком очень легко управлять, послать на самопожертвование и на убийство, освятив его высшей целью. Особенно это относится к ближневосточным религиям – иудаизму, христианству, исламу. «Кто не со мной, тот против меня» – учил Христос, и добавлял: «Не мир пришел Я принести, но меч». Ему вторит Магомет в Коране: «А как встретите тех, которые не уверовали, то – удар мечом по шее»….

В этом отношении ближневосточные религии не сильно различаются между собой, их историческая миссия всегда состояла в том, чтобы упорядочивать насилие, нацеливать его, предотвращая социальный хаос, объединять верных против неверных («они – мы»). Задача устранить насилие с политической арены впервые встала перед человечеством только в XX веке, и здесь уже инерция религиозного мышления становится самоубийственной.
Я много лет изучаю явления агрессии, насилия. То, о чем я сейчас говорю, – выстрадано: стержневым направлением борьбы с терроризмом должно быть формирование атеистической морали, светской картины мира. Многие журналисты думают, что смертников зомбируют, используя гипноз и прочее. Но гипноз осуществляют не психологи или психотерапевты, а проповедники в мечетях, церквях и прочих молельных домах.
Как понять двадцатилетнюю красотку, решившуюся взорвать себя ради священной цели – уничтожить вместе с собой с десяток неверных? Так ведь ее любимый погиб, его убили «крестоносцы» (по ТВ не стесняются показывать, как поп обмахивает кадилом русских солдат!), он теперь в раю окружен прекрасными гуриями, и наша героиня мечтает скорее оказаться среди них. Самый прямой путь – взорвать себя вместе с врагами. Самопожертвование во имя Аллаха – дело святое, беспроигрышное... Вот на что надо внимание обращать. Ведь известно: не поняв – не одолеешь!
Акоп Назаретян, профессор, кандидат психологических и доктор философских наук об атеистическом воспитании и его роли в предотвращении терроризма.

20/07/2012 21:42:22 | Добавил/а | Alan

		1				1

Терроризм, религия и задачи современного воспитания

(Из выступления на международной конференции «Будущее науки и образования в контексте глобализационных процессов», Дубна, 17 апреля 2010 года)

После каждого случившегося теракта меня как психолога, много изучавшего «жареные» события (массовая паника, агрессия, слухи и прочее), осаждают журналисты из газет, радио и ТВ с просьбой об интервью. Их интересуют оперативные приёмы устранения напряжённости, однако все мои попытки обсудить фундаментальные проблемы, связанные с таким катастрофическим явлением, как терроризм, из текстов интервью аккуратно вырезаются. Предлог: редактор боится конфликта с религиозными учреждениями.
Между тем изучать проблему терроризма вообще и «шахидизма» в частности безотносительно к религиозному сознанию значит заведомо закрыть себе путь к серьёзному пониманию предмета. Замечу, что связь между мотивацией «альтруистического» самоубийства и религиозной картиной мира промоделирована не только психологами и социологами, но – по-своему – и физиологами.
В лаборатории И.П. Павлова проводился такой эксперимент. Голодной собаке перед подачей пищи, вместо памятных всем со школьной скамьи звоночков, наносился слабый удар током. Собака, привыкнув к такой последовательности, реагировала на удар тока выделением слюны и радостным вилянием хвоста. Постепенно сила тока увеличивалась, вплоть до ожоговой степени – и даже в ответ на весьма чувствительную боль собака выделяла слюну и радостно виляла хвостом…
В 1913 году лабораторию посетил выдающийся английский физиолог Ч.С. Шеррингтон. Понаблюдав за этим экспериментом (автор М.Н. Ерофеева), он воскликнул: «Теперь… стала понятна стойкость христианских мучеников!» [Петровский, Ярошевский 1998: 290].
И ведь стойкость бывала не только вынужденной. В истории раннего христианства описаны эпизоды, когда толпы его приверженцев осаждали резиденцию римского наместника, умоляя бросить их на арену, на съедение голодным львам. Мучительная смерть за веру гарантировала скорое переселение души в Царство Христово, и предвкушение неземного счастья радикально изменяло валентность эмоций, связанных с раздиранием тела когтями и клыками хищников под шум улюлюкающей толпы. Переживание боли и страха окрашивалось восторженным ожиданием, превращаясь в своеобразное наслаждение.
Французский историк Ф. Арьес [1992] утверждает, что это свойство психики изменять знак эмоционального переживания в зависимости от информационного и идеологического контекста играло существенную роль в жизни средневекового христианина – жизни, пронизанной болью, страхом и смертью до такой степени, какую современному западному человеку трудно себе представить. При этих условиях защитным механизмом служил комплекс исконной вины, а физические мучения переживались как Божья кара и очистительная подготовка к будущему прощению. Худшей участью, свидетельством гнева Божьего считалась быстрая смерть, не предварённая страданиями и религиозными ритуалами. Кстати, по той же садомазохистской логике рационализовалась и жестокость палачей: телесные пытки и медленная мучительная казнь очищали душу грешника и повышали его шансы на снисхождение в Небесной Канцелярии…
Без сказанного выше не понять мотивацию современных «воинов Аллаха» и «героев»-самоубийц. Широковещательные заявления, будто теракты совершают приверженцы «ненастоящей» религии, тогда как «настоящая» вера такого не допускает, – самообман. Я много десятилетий изучаю политические технологии, имею опыт практической работы в разных странах и как профессиональный психолог готов утверждать следующее. Если перед нами не ряженый, не политик-конъюнктурщик, «пиарящий» себя со свечкой перед телекамерами на потребу доверчивым избирателям, и не философ-доброхот с рассуждениями о «трансцендентальных силах», а человек, буквально верящий в загробный мир, то при определённых условиях превратить его в живую бомбу – технологически элементарная задача.
В этом отношении различия между иудаизмом, христианством, исламом и прочими религиями второстепенны. В какого именно из Богов, в которую из Книг и райских картин человек свято верит – всё это имеет значение исключительно с точки зрения подбора реперных точек для манипуляции. Субъект, накачанный возвышающей мотивацией священной войны и нацеленный на скорое перемещение в мир иной (например, для воссоединения с любимым и т.д.), в ожидании смертной муки испытывает эмоциональный восторг предвкушения подобно собачке в эксперименте Ерофеевой. Предвкушение окрашивает в цвета истерической радости предстоящий разрыв тела взрывчаткой или, скажем, голодным львом, а жизнь пары десятков неверных – вполне заслуженная ими плата за вечное счастье «шахида». Дополнительная накачка химическими наркотиками для окончательного блокирования инстинкта самосохранения (на что любят ссылаться комментаторы) – всего лишь вспомогательная деталь на завершающем этапе операции.
Я хочу сказать, что журналисты и аналитики зацикливаются на тактических вопросах, игнорируя стратегические задачи. По большому же счёту работа против терроризма не будет эффективной до тех пор, пока она не опирается на масштабную систему атеистического образования и воспитания. Совершенно необходимая предпосылка для освобождения общества от терроризма и ненависти состоит в том, чтобы формировать с детства цельную светскую картину мира, воспитывая вкус к критическому мышлению и строя на его основе нравственные принципы.
Один из мифов, навязываемых массовому сознанию клерикалами, состоит в том, что религия создала нравственность и остаётся её неизменным носителем. В специальной литературе представлены исторические факты, свидетельствующие об обратном (см. об этом [Докинз 2008; Назаретян 1994, 2008]). Богобоязнь и упование на потустороннее вознаграждение формируют авторитарный рычаг регуляции, и эта лукавая прагматика исключает собственно моральный выбор. Носитель мифологического мышления пребывает вне нравственного измерения – он, как маленький ребёнок, психологически находится под постоянным наблюдением и не способен нарушить табу просто оттого, что всевидящее око Родителя непременно такое нарушение зафиксирует и это повлечёт за собой жестокое наказание.
Всевластье мифологического мышления было впервые частично потеснено в середине 1 тысячелетия до н.э. (К. Ясперс назвал эту эпоху осевым временем), когда одновременно на огромном пространстве от Иудеи и Греции до Индии и Китая происходила интенсивная смена социально-политических ценностей. Возможно, это было связано с распространением стального оружия, которое в сочетании с прежними стандартами поведения грозило разрушить передовые цивилизации [Берзин 2009]. С тех пор именно там и тогда, где и когда ослабевала вера в антропоморфные небесные силы (готовые по своей воле карать и награждать), культура остро нуждалась в более тонких регуляторах поведения. Как раз в таких точках исторического пространства-времени формировались начала критического мышления, индивидуальной ответственности перед собой и людьми и интимная инстанция волевого самоконтроля.
Эту инстанцию мы сегодня называем нравственным сознанием, совестью. Сократ обозначил её греческим словом Даймон, Конфуций – китайским словом Жэнь, арабские философы-зиндики (безбожники) использовали слово Инсанийя (Человечность), и все подчёркивали, что речь идёт об особом качестве мудреца, свободного от мистического страха перед богами, каковой свойствен плебеям. Мыслитель Х века ат-Таухиди, отрицавший, как и его единомышленники, ценность богооткровенных религий («если принесённое пророком вероучение противоречит разуму, то его следует отвергнуть, а если согласуется с разумом, то оно излишне»), подробно объяснял, почему моральные мотивы атеиста превосходят мотивы верующего (см. [Сагадеев 2009]).
Огромный пласт истории культуры, связанный со становлением критического мышления, может служить ресурсом сохранения и развития современной цивилизации, но о нём не догадываются наши малограмотные идеологи. Предлагая ввести Закон Божий в школе, где нет времени для преподавания астрономии, они толкают страну в Средневековье. В эпоху, когда люди не знали таких слов, как терроризм, геноцид или ксенофобия, потому что это были такие же обычные явления, как телесные наказания в семье, публичные казни, постнатальные аборты (когда родители избавляются от «лишних» или недостаточно здоровых детей), войны, массовые эпидемии и голод.
Пора осознать, что религиозные (и квазирелигиозные – национальные, классовые) идеологии всегда служили механизмом объединения людей в большие группы за счёт противопоставления другим людям. Поэтому их неизменным спутником оставалась реальная или потенциальная война. Исторически востребованными были такие учения, которые обосновывали вражду к чужакам. Священные книги полны прямых указаний типа: «Кто не со Мной, тот против Меня»; «Не мир пришёл Я принести, но меч»; «А когда встретите тех, которые не уверовали, то удар мечом по шее» и т.д.
Ранние христиане, хотя ненавидели «язычников», разрушали античные храмы, разбивали камнями статуи, убивали философов и громили рынки [Гаев 1986], но считали использование боевого оружия грехом. Начав же смыкаться с властными структурами, они первым делом разработали концепцию священных войн, и Августин нашёл достаточно оснований для этого в библейских текстах. С тех пор «никогда Церковь наставляющая не осуждала все виды войн» [Контамин 2001, с.311], а пацифистов не раз объявляла еретиками. В ментальной матрице «они – мы» единственный приём для пресечения конкретной войны – перенос агрессии на общего врага; этим приёмом широко пользовались религиозные авторитеты. Когда же какая-либо идеология (религиозная или квазирелигиозная) охватывала своим влиянием обширные территории, она расчленялась на враждебные ереси и секты со столь же злобной взаимной ненавистью. И совсем не случайно социологи ещё в XIX веке фиксировали положительную связь между религиозностью населения и распространённостью социального насилия [Ганнушкин 1966].
На протяжении тысячелетий религии и войны играли огромную роль в сохранении и развитии общества. Религия оставалась негэнтропийным механизмом, позволяющим упорядочивать социальное насилие, по мере возможности предотвращать его хаотические формы. Но, согласно известному из исторической социологии закону техно-гуманитарного баланса, развитие боевых и производственных технологий требует совершенствования средств культурной регуляции, без чего социальная система теряет устойчивость. Современные технологии поставили перед человечеством насущную задачу устранить физическое насилие из социальной практики, и при этом прежние механизмы (религии, идеологии) становятся контрпродуктивными, т.е. чреватыми эффектом бумеранга – катастрофическим ростом энтропии. Что было уместно в сочетании с мечами и арбалетами, становилось саморазрушительным для общества по мере развития порохового оружия, близким к глобальному самоубийству при баллистических ракетах и грозит стать фатальным при нанотехнологиях, робототехнике, генной инженерии и т.д.
Как показывают специальные расчёты, уровень физического насилия в современном мире значительно ниже, чем в любой из прежних исторических эпох. Вместе с тем чрезвычайно возросла чувствительность людей к насилию, а также социальная цена насилия. Новейшие технологии становятся всё дешевле, различие между военными и мирными технологиями размывается, а доступ к знаниям и потенциально опасным умениям облегчается. Соответственно, контроль над ними выскальзывает из рук государств и вменяемых правительств, становясь достоянием частных корпораций и компьютерных «гениев», не обременённых социальной ответственностью или опытом системного анализа последствий, а конфликты делокализуются, и каждый как никогда прежде чреват глобальными последствиями.
Имея в виду небывалую доступность современных технологий, американский учёный и программист Б. Джой заметил в 2000 году, что век оружия массового поражения сменяется веком знаний массового поражения [Joy 2000]. По закону техно-гуманитарного баланса, внутренняя устойчивость социальной системы снижается с ростом её зависимости от индивидуальных действий, если культура не успеет совершенствовать механизмы внешнего и внутреннего контроля соразмерно ускоряющемуся развитию технологий.
В этих условиях «религиозно-идеологический ренессанс», возврат к давно изжитым мировоззрениям является смертельной угрозой для современного мира, и многоконфессиональная Россия рискует пасть одной из его первых жертв, если учёные, художники и педагоги не смогут эффективно противостоять засилью идеологов и клерикалов.

Акоп Назаретян

21/07/2012 14:49:55 | Добавил/а | Абрамыча можно вылечить от

		0				0

словоблудия? Или ему поможет только губозакаточная машинка? :-)

Добавить комментарий