Катастрофа не затронула мою ближайшую семью. Они приехали в Израиль еще детьми, в двадцатых годах прошлого века. Но как для каждого еврея в Израиле, во всем мире, Катастрофа стала частью моей, нашей жизни. На бат-мицву мне подарили книгу «Здесь нет бабочек». Книгу стихов, написанных детьми в гетто Терезиенштадт. Я читала и пыталась представить, - что могли чувствовать дети, оказавшиеся в гетто.
Во время войны Судного дня, когда наши войска вели тяжелые оборонительные бои, еще до того, как мы перешли в наступление и разбили противника, в те тяжелые часы, когда иногда казалось, что это может быть конец,- я, школьница, думала о Катастрофе.
Позже, когда мои выросшие дети собирались в поездку в Польшу, я разрывалась между чувством о том, мы обязаны помнить и никогда не забывать ужасы Катастрофы, и между материнским инстинктом - уберечь детей от страшных впечатлений...
Нафтали, мой муж, - сын выживших в Катастрофе. Когда смотрю на его отца, то у меня перед глазами стоит картина: ребенок, которого вырвали из рук отца в концентрационном лагере Маутхаузен, но он сумел спастись, выжил...
На этом снимке - церемония в Маутхаузене. Меня пригласили на церемонию, как министра юстиции Государства Израиль, а он, чудом выживший в этом концлагере, положил на обелиск фотографию всей своей семьи, - на вечную память. Перед своими детьми, внуками, перед премьер-министрами и руководителями европейских стран.
Никогда не забуду первый приезд в Освенцим. Глядя на горы волос, туфель и чемоданов, стоя возле царапин на бетонных стенах газовой камеры, - содрогалась и думала о том, какова была роль лидеров в те страшные годы. Можно ли было предусмотреть и предотвратить этот кошмар.
Это тот вопрос, который постоянно сопровождает в Израиле руководителей страны. Надо помнить прошлое и извлекать из него уроки. При этом, - уметь принимать решения, основываясь на сегодняшних реалиях.
Сегодня Израиль – мощное современное государство.
Мы, израильтяне, находимся под постоянной угрозой атак террористов. Да и вокруг хватает врагов. Но наше положение ни в коем случае нельзя сравнить с положением евреев в Европе тридцатых годов, - когда страна, в которой они жили объявила евреев вне закона, превратила их в преследуемых и в беззащитных.
Думаю, что сегодня сравнение с любым врагом, который нам угрожает – принижает значение Катастрофы, хотя и задевает самые болезненные наши раны. И, самое главное, - такое сравнение в принципе неверно. Ведь сегодня ЦАХАЛ – самая мощная армия на Ближнем Востоке.
Израиль не появился в результате Катастрофы, - но наша страна возникла из-за права нашего народа на свое национальное государство. Это важно подчеркивать и напоминать каждому, кто осмеливается отрицать Катастрофу, и оспаривать право евреев на национальный очаг.
Создание государства Израиль – коренным образом изменило положение всего еврейского народа. Народ Израиль – не жертва. Сионизм освободил евреев из стен гетто, ограждавших их от всего мира, гетто, которое ненавидели остальные. И мы не должны становиться закрытым и замкнутым гетто на Ближнем Востоке.
Ведь Израиль современное сильное независимое государство, с самой мощной армией в регионе. С армией, в которой сегодня служат внуки выживших в Катастрофе.
Мне кажется, что помня об истории, важно стереть из памяти людей фразу о том, что «евреи шли как стадо на убой». Это не так. Ведь не случайно этот день называется День Катастрофы и героизма, - даже в гетто и в концлагерях евреи сопротивлялись убийцам, сражались с врагом! Мы обязаны помнить о героизме нашего народа.
И погибшие, и выжившие в Катастрофе, - они все для меня герои.
Еще слово о переживших Катастрофу: мы виноваты перед ними. Мы обязаны обеспечить им возможность на достойный уровень жизни в Израиле. И тем, кто выжил и живет сегодня рядом, мы обязаны дать не только деньги и поддержку, но и оказать все уважение.
Ципи Ливни, сопредседатель Сионистского лагеря |
