Шамир или Рабин: что выберет Нетаниягу

Последним премьер-министром Израиля, лично контролировавший переговоры с арабскими партнёрами, был Менахем Бегин. Бегин, хоть и возложил эту работу на главу МИД Моше Даяна и министра обороны Эзера Вейцмана, постоянно держал руку на пульсе, вникая в мельчайшие детали. Когда всё было готово к подписанию, Бегин в Кэмп-Дэвиде, к большому неудовольствию Картера, продолжал проверять каждую запятую в уже парафированном соглашении. Ничего не поделаешь, пожимали плечами помощники, Бегин – адвокат, это у него в крови. Но Бегин был скрупулёзен во всём. Во время Ливанской войны он постоянно говорил по телефону с начальником Генштаба Рафаэлем Эйтаном. Премьер всё время уточнял, где находятся израильские войска и, по словам Эйтана, одобрил вход в Бейрут (это к разговорам о том, что наивного Бегина обманули).

После Бегина всё изменилось, и ключевой фигурой в мирном процессе стал не премьер, а глава переговорной группы. Самый яркий пример – Шимон Перес. Волею судеб именно Перес стал ключевой фигурой арабо-израильских переговоров 80-х-90-х годов. Получив карт-бланш на ведение мирного процесса, Перес рулил им как хотел. Премьерам он представлял лишь окончательный вариант соглашений.

Во времена правительства национального единства Ликуд-Маарах Перес положил на стол премьер-министра Ицхака Шамира окончательный вариант мирного договора с Иорданией. Перес уже начал живописать все подробности их совместного триумфа, как Шамир его грубо оборвал. Премьер не собирался разбираться в подробностях договора. В доме может быть только один хозяин и никакая «прекрасная работа», проделанная у него за спиной, в расчёт не принимается. Состряпанный Пересом договор отправился по единственно возможному в этом случае адресу – в мусорную корзину.

В 1993 году история повторилась. В рамках Мадридского процесса шли переговоры между Израилем и иордано-палестинской делегации. В это же время в разных уголках Европы проходили встречи израильской и арабской интеллигенции, на которые, впрочем, никто внимания не обращал. А зря. Под прикрытием этих встреч и проходили настоящие переговоры между переговорной группой ФАТХ под руководством Махмуда Аббаса и переговорной группой Переса. В какой-то момент Перес представил Рабину проект договора о взаимном признании между ФАТХ и Израилем. Реакция Ицхака Рабина разительно отличалась от реакции его тёзки Шамира. Рабин, вдохновившись убеждениями Переса, задал лишь один вопрос: «Кто пойдёт подписывать протокол о намерениях?» Перес сказал, что пока это должен быть какой-то клерк. «Тогда – самый высокопоставленный клерк» – решил Рабин. Подписывать договор о намерениях поехал гендиректор МИД Ури Савир.

Ливни просто вынуждена взять на вооружение опыт Переса. Дело не в том, что ей этого хочется. Просто если Ливни действительно хочет добиться результата, она вынуждена так действовать. На основании оглашенных Нетаньяху тезисов, особенно в плане не принятия «границ 67 года» и единства Иерусалима, никакой прогресс на арабо-израильских переговорах невозможен. Единственный шанс Ливни – некий индивидуальный канал общения с группой Ариката и подготовка окончательного соглашения в обход внимания Ицхака Молхо. Готовый вариант должен лечь на стол Нетаньяху.

Но ведь дело здесь не в политике Ливни. Основной вопрос совсем другой. Какую модель поведения выберет сам Биньямин Нетаньяху: Шамира или Рабина.

Ростислав Гольцман