Премьер-министр Яир Лапид на государственной церемонии памяти покойного премьер-министра Ицхака Шамира:
В 1984 году политическая система Израиля зашла в тупик. Ни у одного политического лагеря не было нужного числа мандатов, необходимых для формирования правительства. Разные лидеры согласились сотрудничать, но только в том случае, если они сами будут у власти. Государство Израиль оказалось на грани беспрецедентного политического кризиса.
Будьте всегда в курсе Telegram Strana.co.il: самое важное в Израиле и в мире
Израиль вернулся к нормальной ситуации только тогда, когда Ицхак Шамир решил отказаться от своего эго и предложил Шимону Пересу первую позицию в ротации на посту премьер-министра. Шамиру очень не нравился Перес, но он понимал, что любовь к Израилю — это не просто лозунг. Это ответственность, возложенная на плечи лидеров.
«Национальное единство, — заявил он на инаугурации правительства, — это не только вопрос удобства для депутатов и парламента. Самим своим созданием и существованием это правительство будет передавать послание единства, близости сердец, любви к Израилю и реального сотрудничества между политическим руководством страны и всеми слоями общества».
Шамир считал, что есть один народ Израиля, и роль лидеров заключалась в том, чтобы объединить его сыновей и дочерей, а не поссорить их.
Я много думал о Шамире, когда формировал второе ротационное правительство Израиля. О его приверженности единству, о том, что он всегда думал о национальных интересах, а не о личных. В этом я горжусь тем, что являюсь его учеником.
Шамир понимал, что среди израильского народа, особенно среди сионистского большинства, есть общий интерес, который превыше того, что разделяет. Тот, кто потерял семью во время Холокоста, стал дерзким подпольщиком и легендарным шпионом, не соглашался видеть, как его народ разрывают надвое. Он не мог видеть, как его государство разваливается.
В то же время Шамир понимал, что единство не означает принятия какой-либо позиции или бегства от моральной борьбы. Шамир был идеологически правым самого жесткого толка, но, когда расист - раввин Кахана выступал в кнессете, премьер-министр Шамир вставал и уходил с пленума.
Он знал, что народ Израиля был обречен жить с мечом в руках, но еврейская история также обязывает нас осуждать расизм, отвергать фашизм, быть нравственными людьми.
Я рекомендую каждому студенту-кинематографисту взглянуть на подпольную жизнь Шамира. В 1946 году англичане преследовали его по всей Земле Израиля, и он скрывался от них, используя переодевание и различные уловки, не прекращая вести борьбу за страну.
Он был схвачен британцами, сбежал из тюрьмы, снова схвачен, переодетый раввином из Бней-Брака, британцы отправили его в печально известный лагерь в Эритрее.
Шамир также выбрался из этого лагеря, сбежав в Эфиопию, установив там связи, которые привели его в Чехословакию, чтобы закупить оружие для еврейских бойцов. Невысокий еврей с сильным восточноевропейским акцентом на самом деле был Джеймсом Бондом еврейского народа.
Со временем отважный воин стал известен как консервативный и осторожный премьер-министр. Он не хотел рисковать страной, за которую сражался всю свою жизнь. Он знал, что борьба за свободу, за суверенитет, за процветание сионистской идеи не закончилась в 1947 году.
У него была знаменитая фраза "Ну, хорошо". Так он решал любую проблему. Это было не случайно, он хотел, чтобы окружающие понимали, что его самообладание никогда не изменяет ему. Он не отчаивается, не паникует, никогда не уклоняется от своих обязанностей.
Он знал, что должен сражаться и за землю, и за душу нации. Бороться и за свои взгляды – и за единство народа. Так он ликвидировал инфляцию, боролся с терроризмом, привез эфиопских евреев и евреев из Советского Союза в Израиль.
Но великий проект Ицхака Шамира, его великое наследие — это единство. «Весь народ Израиля должен хранить полное единство, избегать гражданской войны, избегать клеветы и взаимных оскорблений, уважать друг друга», — сказал он. «Несмотря на различия, мы все один народ, каким бы ни было правительство».
Слова Шамира и особенно его дела должны служить всем нам маяком истины. Он говорил не в терминах правых и левых, а в терминах взаимного уважения и общей судьбы, перед лицом тех, кто стремится разделить народ и вызвать ненависть между братьями.
Как и его предшественники Жаботинский и Бегин, Шамир считал, что права личности и меньшинства, свобода слова и гражданские свободы являются неотъемлемой частью сионизма. Они знали, что только свободное общество, основанное на верховенстве закона, может выжить и процветать.
Шамир не терзался сомнениями, был ли он националистом или либералом, евреем или демократом. Он знал, что суть его работы заключается в том, чтобы создать правильный баланс между этим. Он понимал, что основная ответственность израильского премьер-министра состоит в том, чтобы тщательно ориентироваться, чтобы вести к общему благу.
Даже если это скрывается за политическими лозунгами, подавляющее большинство в Израиле — сионисты и либералы. Большинство правых, центристов и левых хотят жить вместе, в сильном еврейском и демократическом государстве. Ицхак Шамир заставил их почувствовать себя большинством.
Через тридцать лет после того, как он ушел из политики, и через десять лет после его смерти миссия жизни Ицхака Шамира не закончилась. Государство Израиль по-прежнему сталкивается с огромными проблемами внутри страны и за рубежом, и мы должны вместе найти способ справиться с ними.
В одном я уверен. Шамир не отчаивался. Он вставал утром и шел работать на общее благо. Работал как во благо своих сторонников, так и на своих противников.
Этот груз многих поколений теперь на наших плечах, Ицхак. И мы будем продолжать идти по этому пути. |
